Стараясь не шевелиться ни одной мышцей и не спуская глаз со змеиной головы, тянусь пальцами левой руки к иконе. Тянусь к ней лишь как к единственно-доступному тяжелому предмету, а не как к чудодейственному амулету, способному меня защитить.

Зацепившись, наконец, за доску, подтаскиваю ее к себе. Слава богу, пошла беззвучно. Все ближе и ближе подтягиваю икону к своему краю, еще толком не понимая, как буду действовать. Мышцы спины, как назло, так свело, что сохранять полную неподвижность в этой скрюченной позе уже совершенно невозможно.

Сцепив зубы, терплю из последних сил, и вот икона уже на самом краю стола.

«Дальше что⁈ — Мысленно пытаюсь сподобиться хоть на какое-то разумное решение. — Попробовать метнуть ее в гадюку? Может она испугается и уползет⁈»

Здравый смысл говорит мне, что это полная чушь. Я только рукой двину, и тварь тут же вцепится мне в ногу. Из обычной-то позы тягаться в реакции со змеей дело неблагодарное, а уж из той в которой я сейчас нахожусь, и подавно.

Не придя ни к какому решению, чувствую, что держаться уже нет никаких сил. Все равно я сейчас непроизвольно дернусь, и змея бросится на меня.

«Аааа, была не была!» — Решаю рискнуть, но опережая меня, вдруг с душераздирающим скрипом приоткрывается дверь.

Этот звук подействовал как сигнал к действию, и тут уж сработали рефлексы. Разжавшиеся пружиной ноги бросили тело в сторону, а рука чисто на автомате смела со стола икону.

Валюсь на пол и жду боли укуса! Мозг импульсивно отмечает где-то совсем рядом странный глухой звук, но не задумываясь, я сразу же качусь в угол. Укуса все нет!

И тут сквозь грохот ударов сердца в уши врывается шмяканье тупых ударов и остервенелый рев Прохора.

— На тебе, тварь! На…!

Пытаюсь подняться, но сведенные судорогой мышцы не слушаются, отвечая на каждое движение разрывающей болью. Несколько секунд борьбы, и боль отпускает. Приподнимаю голову и вижу перекошенную физиономию Прошки, испачканную кровью кочергу в его руках, и изувеченное тело змеи.

Все еще не веря в спасение, осматриваю руки и ноги на предмет укуса — может, в порыве броска не почувствовал! Нет, следов змеиных зубов не видно.

«Пронесло что ли⁈ Не бросилась⁈ — Мелькает недоуменно в голове. — Прошка отвлек гадюку на себя!»

С этой мыслью поднимаюсь и тут вижу лежащую под столом икону, а на ней след от зубов и мутно-желтую каплю яда.

«Бросилась-таки, тварь! — Останавливаюсь, пораженный догадкой. В памяти мгновенно всплывает звук глухого удара, что я слышал во время падения. — Это бросок гадюки встретился с падающей иконой, и та приняла на себя укус ядовитых зубов!»

Не веря глазам своим, поднимаю икону и подношу к свету. Потек яда и след укуса настолько очевидны, что все сомнения отпадают сами собой.

В этот момент, бормоча оправдания, со спины подошел Прошка.

— Ей богу, господин консул, поверь, на миг лишь единый по нужде отлучился! И господин Калида тож, как назло, ушел посты проверять…

Резко оборвав свое бормотание, он заглянул мне через плечо и чуть не присвистнул от изумления.

— Ух ты…! Неужто Царица небесная уберегла тебя, консул, от смерти мучительной!

«Может и так, а может быть вмешался его величество случай! — Не отвечая ему, задумчиво иронизирую про себя. — Хотя подчас это одно и тоже!»

Стою в какой-то очумелой прострации, а Прошка, глубокомысленно наморщив лоб, изрекает с совсем несвойственной ему философской убежденностью.

— Видать, правильное ты дело делаешь, консул, раз Богородица тебя хранит!

Прохор смотрит на меня с безграничным благоговением, явно ожидая от меня каких-то слов в ответ, но я сам еще в шоке, а в башке полный сумбур. Все что я могу сейчас, это вспомнить хорошо известную в будущей России фразу.

— Мы русские, с нами бог!

У Прошки глаза полезли на лоб, словно в этот миг ему открылась самая главная тайна бытия.

— Мы русские, с нами бог! — С не меньшей убежденностью повторил он, и в этот момент я понял, что только что сплагиатил еще одну крылатую фразу, которую теперь будут связывать именно с моим именем.

«Да и ладно! — Мысленно отпускаю себе этот грех. — Лишь бы на пользу!»

А то, что пойдет на пользу, я вижу по тому, как Прохор, прежде чем положить икону на место, утер рукавом яд и еще раз прошептал.

— Мы русские, с нами бог!

В этот момент, скомкав всю торжественность, в комнату влетел каштелян замка и изумленно застыл на пороге.

— Что здесь происходит⁈

Как и мне, Прохору тоже, видать, нужно спустить пар, потому что, схватив мертвую гадюку за хвост, он резко сунул ее под самый нос каштеляна

— А вот что…! Гля, какие твари у вас по терему ползают!

Отшатнувшись, тот ошарашенно замотал головой.

— Откуда?!. В жизнь такого не видал! Нет у нас в замке такой нечисти! — Он попятился от болтающегося у него перед носом змеиного тела, пока не уперся спиной в уже собравшихся в проходе слуг.

Оттуда из толпы вдруг раздался чей-то голос.

— Так это ж францисканца змеюка!

Я смотрю на все это и пока не могу разобрать, что сейчас происходит. Хорошо отрепетированный фарс или действительно хозяева замка не в курсе⁈

В этот момент общий гвалт разом стих, и в коридоре вслед за грохотом тяжелых сапок стражи раздался строгий голос герцога.

— Что за сборище⁈ Артуро, что происходит⁈

«Артуро, видимо, каштелян». — Поясняю самому себе и смотрю на входящего герцога.

Поприветствовав меня, тот выслушал доклад каштеляна. Вид у него при этом настолько возмущенно-растерянный, что я вынуждено признаю — если он и играет роль, то весьма убедительно.

Затем послали стражу за монахом, но тут же выяснилось, что этой ночью тот покинул замок. Герцог немедля отправил за ним погоню, но я ни на секунду не усомнился в том, что погоня вернется ни с чем.

Часть 1

Глава 9

Ноябрь — Февраль 1257/58 годов

Второй день в замке стоит адская суета. Случай с покушением заставил герцога взглянуть на свою собственную безопасность с другой стороны. Его стража вытаскивает изо всех щелей нищих странствующих монахов и прочую братию, что пригрелась в замке с расчетом переждать здесь зимние холода. Всех без разбора теперь гонят за ворота.

Мне эта шумиха, как кость в горле, она здорово смешала мои планы. Покушение заслонило собой предшествующий ему разговор с архиепископом, и вот уже два дня я не могу получить ответ на свое предложение. Ни герцог, ни сам Лаурелий меня не принимают, ссылаясь на занятость или вообще игнорируя мои запросы.

Сейчас я стою у узкого стрельчатого оконца, затянутого полупрозрачной слюдой, и думаю о том, что если бы в моих силах была возможность вернуться назад, то я бы приложил все усилия, чтобы покушение осталось в тайне.

Слышу сзади скрип двери и голос Калиды.

— Консул, тут к тебе от герцога.

Поворачиваюсь на голос и вижу замершего в дверях друга. Он виновато отводит глаза, и это мне тоже не нравится. В том, что случилось, Калида продолжает винить только себя и места себе не находит. Корит за свое отсутствие и не отпускает меня одного ни на шаг. Пока же я в комнате, он все время торчит у двери, не доверяя ни Прохору, ни стрелкам, которых сам же дополнительно выставил в разных концах коридора. На все мои увещевания, что ничего со мной больше не случится, и попытки спровадить его спать, он отвечает, что у него свои обязательства, и перед Богом, и перед народом русским. Так что пока мы не покинем это гиблое место, он лучше сам у двери покараулит.

Зная, что если уж Калида уперся, то спорить с ним бесполезно, я махнул на него рукой — хочет, пусть делает так, как ему спокойней.

То, что кто-то пришел от герцога, означает, что дело-таки сдвинулось, и повисшая неопределенность, наконец, разрешится. В любом случае это лучше, чем бесконечное ожидание, и я жестом показываю «пусть заходит».

Чуть посторонившись, Калида пропускает в комнату человека, в котором я узнаю уже знакомого каштеляна замка. Также замечаю, что едва гость просочился в комнату, как рука моего друга легла на рукоять сабли, а его взгляд вцепился в дородную фигуру распорядителя замка.